Форум

Давайте простимся светло
Все оборвалось. Мы с трудом привыкали к его смертельной болезни, надеясь на чудо, и вряд ли смиримся с его смертью, застигшей нас врасплох. Теперь его успехи и награды будут посмертными. и послужной список ролей - как медали на красных подушечках.
Он так и не успел постареть, хотя никогда не скрывал своего возраста.
Возраст придавал ему особый шарм - самое время играть Джакомо Казанову. Хотя он никогда не был мальчиком - даже немецкий офицер Генрих Шварцкопф и красноармеец Некрасов поражали опытом страданий, застывшим в глубине глаз. Он прошел блестящую школу. Режиссеры его любили: его присутствие в кадре - гарантия актерского профессионализма и режиссерского успеха. В отличие от своих коллег по цеху он никогда не играл в плохих фильмах. Потому что умел подчинять середняков и подчиняться гениям - эта способность дана немногим. Крупные планы - его главное оружие. С объективом камеры он общался, как с любимой девушкой соблазняя, очаровывая и посмеиваясь. Именно так он сыграл роль, ставшую для него и звездной, и проклинаемой - образ лукавого отважного рыцаря барона Мюнхгаузена приклеился к нему навечно. Знаменитый прищур раскосых глаз, чуть кривоватая полуулыбка, слегка ленивые интонации, странная манера подавать свои реплики всегда (в такт,) - в чисто джазовой манере. Мужской цинизм сочетался в нем с романтической незащищенностью, что в наибольшей степени проявил ось в культовой работе (,Полеты во сне и наяву». Впрочем, эту палитру он использовал не один раз и никогда не проигрывал - ни в роли обманутого мужа у того же Балаяна в фильме (.Храни меня, мой талисман,), ни в ролях обаятельных неудачников - (•Влюблен по собственному желанию,) и (•Мадо. До востребования'). Роль уровня (,Ностальгии» он так и не сыграл. Повторить этот взлет невозможно.
Тогда, тридцать лет назад, ему суждено было постичь высшую мудрость, которая разделила его жизнь на ('до') и «после,). Шагнуть в бездну с обложки (•Советского экрана,) и не сорваться в пропасть - это было, безусловно, режиссерским риском Тарковского и актерским подвигом Янковского. В дальнейшем ка¬ждая его роль подсознательно сверялась с (,Ностальгией,), и настоящие шедевры рождались при максимальном приближении к взятой им точке отсчета. Комаровский в <,Докторе Живаго,) Александра Прошкина - это не сыгранный им Воланд, обладавший дьявольским гипнотическим обаянием благородного злодея-философа. Растоптанный предательством умершей жены герой <•Любовника,), фильма Валерия Тодоровского, - эту роль Янковский сыграл буквально (,кишками наружу'), не стыдясь ни слез, ни охватившего его отчаяния. Вершинами актерского мастерства называют и последние его работы - Каренина в экранизации Сергея Соловьева и Митрополи¬та Филиппа в «Царе,) Павла Лунгина.
Жизнь его невозможно отделить от театра - без сцены талант Янковского не был бы столь филигранен и многослоен. Начав с кня¬зя Мышкина в Саратовской драме и поразив этой работой искушенную московскую публику и не менее искушенного московского Марка Захарова, он пришел в (•Ленком,) и стал настоящим символом этого театра. Там был и резкий, <•как выпад на рапире,), Ленин, и обруганный критиками мистический Гамлет, и несчастный скрипач-еврей, гибнущий в Брестской крепости, и холеный Тригорин, и страстный Петр Первый, и уморительный старикан Жевакин. Его всегда хотелось больше. Ему всегда хотелось больше. У него были силы на многое. Но он был избирателен и требователен к материалу, предпочитая глубину и мучительность процесса легкому проверенному успеху.
Его место навсегда останется пустым. Он, подобно Мюнхгаузену, все же совершил невозможное, взмыв по веревочной лестнице под облака. Там, на небесах, собирается неплохая труппа ...
Ксения ЛАРИНА, фото Анатолия МОРКОБКИНА